- Неси аптечку, - Джон Винчестер не кричит, нет, тонкие
стены снятой в аренду квартирки не позволяют в полной мере проявить недовольство. Но в его голосе, дыхании, повороте головы так много от яростного рычания зверя, что Дин вздрагивает и делает шаг назад. И это не просто испуг. Это адский коктейль из вины, боли и страха. Он сегодня ошибся. Недоглядел. Не справился со своей работой.
Правое плечо оттягивает армейская брезентовая сумка с оружием. Дину кажется, что это тяжесть всего мира пробует его на крепость. И он готов сломаться. Принять любое наказание, лишь бы заднее сиденье Импалы не было перепачкано кровью Сэма, лишь бы в глазах отца не плескалось разочарование.
Сумка соскальзывает с плеча, но Дин не торопится ее поднимать. Неловким, скованным движением поправляет полы кожаной отцовской куртки. Джон не смотрит на него. Он полностью сосредоточен на младшем сыне.
Сэм, закусив до крови губу, лежит на продавленном диване и молчит. Его правое бедро наскоро, прямо поверх джинсов, перемотано клетчатой рубашкой, и она кажется насквозь промокшей от крови. Дин знает, что там, под ней. Сам перевязывал рваную рану. В дрожащем свете фонарика видел белую, вспоротую когтями нечисти, кожу и розоватые прожилки мышц. Прижимал непослушными ладонями теплое месиво.
Дин прикипает взглядом к мелко подрагивающим пальцам брата, и только со второго раза до него доходит смысл слов отца.
- Неси аптечку, живо!
Дин быстро вытаскивает из шкафа жестяную коробку. Открывает, едва не вываливая на пол все содержимое, и ставит на журнальный столик рядом с уже открытой бутылкой «Джека».
- Папа, - едва слышно зовет Сэм, и от этого шепота у Дина что-то случается с ногами. Он едва не падает на затертый до дыр ковер. От резкого движения бок простреливает болью, но Дин, вцепившись в спинку подвернувшегося стула, даже не шипит. Просто моргает, заталкивая боль глубже.
- Да, сынок, - голос Джона преувеличенно бодр, и Дин кривится от этого, словно от кислоты. - Сейчас мы тебя починим, тигр. Будешь как новенький.
Руки старшего Винчестера привычно делают свое дело. В стакан с виски окунается хирургическая игла. Покупать новую каждый раз, когда им необходимо наложить швы, слишком накладно для семейного бюджета.
- Придется потерпеть немного.
Джон врет легко. Дин знает, что игла успела затупиться, да и рану обезболить нечем. Последняя ампула ушла на Рика Мартина, помогавшего им с вервульфом неделю назад. Он обещал подбросить им викодин, но пока ничего нет. А значит, будет зверски больно. Но Сэм ведется и пытается быть храбрым. Это его первое ранение, и Дин больше чем уверен, что ему страшно. Младший мелко кивает и быстро облизывает пересохшие губы.
- Отгони Импалу, - бросает Джон, все так же не глядя на старшего сына. - Я сам справлюсь.
Дин позволяет себе задержаться всего на какую-то секунду и, тяжело топая рифлеными подошвами ботинок, выходит. Он почти рад, что отец отослал его. Смотреть на зияющую пасть раны привычно, но только если это не имеет отношения к мелкому. И
пусть Сэм тысячу раз повторит, что ему уже шестнадцать, и он почти перерос Дина, для него он всегда останется мелким.
Когда Дин снова заходит в дом, Джона нигде не видно, а Сэм все еще лежит на диване, только уже до подбородка прикрытый пледом. Легкий щелчок двери заставляет его открыть глаза, и он почти улыбается брату. Улыбка бледная, под стать лицу Сэма, но Дин чувствует, как сердце перестает щемить и начинает биться ровнее.
- Как ты? - одними губами спрашивает Дин.
Сэм в ответ медленно моргает и дергает подбородком.
- Это хорошо, - чуть громче говорит Дин и плотнее прижимает
левый локоть к боку. – Хорошо.
- Дин! - нарушая шаткую идиллию, рычит из кухни Джон.
Коротко улыбнувшись Сэму, Дин идет к отцу. Ноги плохо слушаются. Кажется, что они вдруг стали полыми внутри, и каждый шаг, каждое
соприкосновение ботинок с полом отдается в них дребезжащим гулом. Какую-то безумную секунду Дин думает, что этот гул могут слышать и Сэм, и Джон.
- Да, папа, - он не узнает собственного голоса. Хриплый, сорванный, жалкий.
Дин смутно помнит, как кричал Сэму сматываться с дороги, сидеть в засаде и не сметь высовываться. Откашлявшись, Дин старается встать ровнее.
- Где я приказал тебе быть? - безэмоционально спрашивает Винчестер - старший. Дин видит только его спину, бугрящиеся под рубашкой мышцы. Джон раздраженно хлопает дверцей кухонного шкафа и оборачивается.
- На линии между тобой и Сэмми. Прикрывать его. Но...
- Прикрывать! - Джон срывается, но тут же берет себя в руки.
- Это ты называешь «прикрывать»!?! - он машет рукой в сторону гостиной. - Солдат, ты дерьмово сделал свою работу.
Твой брат ранен и только чудом не отправился на тот свет. Ты понимаешь, что, не выполнив приказ, ты едва его не убил!?!
- Да, сэр, - Дин стискивает зубы.
Отец прав. Главное слово -
«прикрывать». А он замешкался с выскочившим прямо на него вендиго. В итоге, пропустил второго к Сэму.
Оправданий нет и быть не может.
Джон хмыкает зло, разочаровано. Подходит к столу и одним движением откручивает крышку «Джека Дэниэлса». Горлышко бутылки в его руках тихо постукивает о край стакана, но он не обращает внимания на мелкий тремор до тех пор, пока янтарная
жидкость не достигает края посуды.
- Ты облажался, Дин, - одним глотком Джон ополовинивает
стакан. Морщит нос, от чего скорбные складки вокруг рта становятся еще глубже. Вытирает губы тыльной стороной ладони. - Делай выводы, - Винчестер пьет еще и со стуком ставит посуду на стол. - Я не хочу. Никого. Терять. Ты меня понял?
Слюна, вязкая и горькая, вперемешку со словами оправдания, застревает у Дина в глотке. И единственное, что он может из себя выдавить, это очередное:
- Да, сэр.
Джон расправляет натруженные плечи. Алкоголь делает свое
дело, взгляд становится теплее, движения - медленнее.
- Почисти оружие, - отцовский
голос уже на тон мягче. - Только сейчас. Утром отоспишься.
Дин кивает, но вместо того чтобы подобрать сумку со снаряжением, идет в ванную. Закрывает дверь. Приваливается к ней плечом и переводит дыхание. Правой рукой нащупывает
выключатель и со второго раза включает свет над раковиной. Два шага - и вот он уже перед зеркалом. Не глядя, открывает кран с холодной водой и, подставив ладони лодочкой, плещет в лицо. Холодная вода бодрит, но плохо смывает кровь. С тяжелым вздохом Дин стягивает кожанку, расстегивает ремень. Отвернувшись от
зеркала, осторожно снимает футболку. На левом боку, чуть выше ремня – застиранная, черная от крови бандана. Впрочем, кровью пропитались и джинсы. Ткань присохнуть не успела, но Дин все равно шипит от острой боли в потревоженной ране. Бросает на бачок грязную одежду и, отодвинув занавеску, переступает через невысокий бортик ванны.
Его немного ведет, и Дин вцепляется правой рукой в намертво вмурованный в стену душ. Горячая вода бьет прямо в лицо. Наклонив голову и подставив под струю макушку, Дин наблюдает, как розовая вода стекает по ногам и маленькой воронкой исчезает в стоке. Ванная быстро наполняется паром, но Дин вырубает воду только
тогда, когда становится трудно дышать. Не вытираясь, ступает на кафель, почти с наслаждением чувствуя, как пол холодит разгоряченную кожу.
Натягивает боксеры и только после этого приступает к осмотру повреждений. Тот вендиго нехило его потрепал. На спине, под лопаткой, огромный кровоподтек. Левый бок вспорот когтями. Уродливая рана тянется едва не до пупка. Трудно дышать и быстро двигаться.
Дин брызгает антисептиком на рану и едва не теряет сознание от боли. Перед глазами начинает стремительно сереть, и через секунду
Дин себя обнаруживает стоящим на одном колене перед раковиной.
- Ладно, ладно, - шепчет он, радуясь, что Сэм сейчас лежит
на диване, и на втором этаже он совершенно один. Не глядя, открывает шкафчик под раковиной, слепо шарит рукой. Рулон тонкой туалетной бумаги падает на пол и катится в набежавшую с Дина лужу. Где-то в процессе, когда под рукой что-то звякает и разбивается, Дин вспоминает, что бинты остались в комнате.
Опираясь на руки, встает. В зеркале, перечеркнутом мокрыми дорожками, отражается серое лицо с совершенно больными глазами.
То, что он не дойдет до кровати, Дин понимает слишком поздно.
Иначе, наверное, так бы и остался сидеть на полу под раковиной, собирая себя по кусочкам. Ноги подкашиваются внезапно, когда под руками нет никакой опоры. Дин кулем валится на пол, но сознания, как ни странно, не теряет. У него просто заканчиваются силы. Того реактивного топлива, на котором он сражался, что дало
ему возможность продержаться так долго, нет. И, чувствуя щекой жесткий ворс напольного покрытия, Дин думает, что и так неплохо. Он просто отдохнет немного, всего пару минут.
Пара минут превращается в несколько часов. Когда Дин снова открывает глаза, в узком окне уже вовсю резвятся солнечные лучи, а сам он лежит в прямоугольном пятне света.
- Дин! - кричит отец и, судя по недовольному тону, не в
первый раз. - Дин! Спускайся завтракать.
- Да, - отзывается тот и раздраженно откашливается. Голос
тихий и хриплый, и его уж точно не услышать на первом этаже. - Я сейчас.
Тяжелые шаги приближаются.
- И я, кажется, тебе приказал почистить оружие!
Дин пытается отжаться от пола и встать, но руки так слабы, что локти подгибаются, и он вновь падает. Тогда Дин подбирает под себя ноги, но они почему-то скользят по полу, и все эти движения очень не нравятся его животу. Там полыхает болью, и на секунду Дин не видит ничего, кроме черно-красных кругов перед крепко зажмуренными глазами. А отец уже открывает двери. Как
всегда, без стука и предупреждения.
- Сын?
Дин знает, что Джон его не видит. Ночью он удачно упал, и кровать сейчас между ним и входной дверью. Но пока в голове Дина зреет план, как это можно выгодно использовать, сказав, например, что у него закатилась пуговица под кровать, или еще что-нибудь, старший Винчестер уже стремительно преодолевает разделяющее их
расстояние.
- Ах ты, сукин сын, - Дин слышит шепот Джона и искренне не понимает, чем отец так напуган.
Тяжелый удар – и, приоткрыв глаза, Дин видит стоящего перед ним на коленях отца. - Так, сейчас... Фу ты, черт... - Джон не договаривает фразы, торопится. Осторожно переворачивает сына на спину. И только тогда Дин замечает под собой темное влажное пятно. Резко становится холодно.
- Давно лежишь?
Чтобы ответить на вопрос, надо сосредоточиться, и Дин хмурится, старательно припоминая, как он оказался на полу. Джон не ждет ответа. Он хватает валяющееся рядом полотенце, впихивает в ладонь Дина и прикладывает ее к чему-то липкому на его животе. Вот тут Дин все вспоминает: и охоту, и ранение Сэма.
- Идиот,
- шепчет Джон и бережно просовывает руки под плечи и колени сына. - Глупый, глупый. Почему не сказал?
- Я... Сэмми... Пап, прости. Я виноват, - Дин захлебывается словами. Их так много, что он не успевает отслеживать и складывать в предложения.
Отец неожиданно легко поднимает Дина, и тому безумно стыдно чувствовать себя таким жалким и беспомощным. Он готов провалиться сквозь землю, но все, что может, это только зажмурить глаза.
Широко ступая, старший Винчестер несет сына вон из комнаты, и тогда Дин шепчет потрескавшимися от кровопотери губами:
- Не надо, - сухие корочки цепляются одна за другую.
- Что?
- В больницу... не надо, - в два приема говорит Дин.
- У тебя шок, а на полу крови явно больше, чем в тебе.
Может, вчера мы и обошлись бы без врачей, - Джон не собирается договаривать, тут Дин и сам все знает - опять облажался, вовремя не перевязал рану. Наверное, в его гороскопе на сегодня - одни неприятности и совет из дома не выходить.
- Я справлюсь, - звучит не очень уверенно. Дин сам себе не верит.
Джон на мгновенье останавливается и пристально смотрит сыну в глаза. Впервые после вчерашнего вечера. И от этого пронизывающего взгляда Дин вдруг начинает чувствовать
себя лучше, сильнее.
- Я сам, - он пытается сползти с отцовских рук и показать, что не все
уж так плохо. Джон недоверчиво приподнимает бровь. Он немного приседает, совсем чуть-чуть, и Дин касается босыми ногами деревянного пола.
- Хорошо. Но если ты надумаешь умирать, - голос отца сиплый
и недовольный. Но совсем не такой, как вчера. Дин слышит в нем заботу и пронзительную нежность. Почему-то именно от этого становится трудно дышать, и совершенно дурацкая жалость забивает горло и лезет, лезет в глаза, грозя выплеснуться ненужными слезами. Дин всерьез пугается, что эта непонятно откуда
взявшаяся душевная слабость может помешать ему. Сломает. Разобьет.
- Я предупрежу, - со всей имеющейся у него честностью заявляет Дин и совсем немного дергает уголками губ.
Назад до кровати он добирается на своих двоих, правда, не без
помощи Джона. Левой рукой тот мягко обхватывает старшего сына за талию, принимая на себя большую часть его веса, правой - придерживает, не дает завалиться вперед. Дин дышит сорвано,
боясь показать боль. Весь обратный путь он мужественно держит глаза открытыми, но голова кружится почти до тошноты, и, когда колени упираются в матрас, он с облегчением прикрывает воспаленные веки.
- Эй, тигр? Ты там держишься? - Джон, кажется, еще не
уверен, что поступает правильно и тормошит сына.
- Да, сэр.
- Почему-то я тебе не верю, - невесело усмехается старший
Винчестер и аккуратно усаживает сына. - После последнего раза, как ты мне это говорил, я нашел тебя голым на полу.
- Эй, я все же не совсем голый, - Дин опускает взгляд на боксеры и замечает, что они насквозь пропитаны кровью.
- Как скажешь, - Джон все еще придерживает Дина за плечо и
оглядывается. - Я принесу все необходимое.
Он возвращается через три минуты. Дин даже не успевает пропеть про себя «Turn the page», как перед его губами появляется большой стакан мутной воды. Он знает, что там — соль вперемешку с сахаром — знаменитый коктейль Джона Винчестера. Дин пьет покорно и
даже не морщится.
Отец одобрительно кивает. Ставит стакан на прикроватную тумбочку и начинает осторожно ощупывать, осматривать сына. Хмурит лоб, когда Дин не выдерживает и стонет.
- Тебя эта тварь не пожалела, - мрачно констатирует Джон.
- А я ее завалил, - не без хвастовства отмахивается Дин. Висок противно щекочет капелька пота, но Дин старательно хорохорится. - Заживет!
Джон замирает на секунду. Внимательно смотрит на сына.
- Ты убил вендиго? - голос срывается на хрип. - Так их было двое?
Дин утвердительно дергает подбородком. Комната плавно
раскачивается перед глазами, и он не замечает, как отец внимательно смотрит на него, а потом с силой проводит руками по лицу. Дальше Джон работает быстро и молча.
Дин хмурится, пытаясь уследить за движениями отца, снова поймать его взгляд. Перекись, марлевая салфетка, игла. Кроваво,
больно, привычно.
- Дин, мне надо, чтобы ты сел, - просит отец. В его голосе
боль пополам с усталостью. Джон помогает ему, подтягивая вверх по подушке. Дин утыкается носом ему в плечо, выдыхая стон и прячась в родном запахе. На секунду ему кажется, что это самое лучшее в мире обезболивающее — бесплатное и самое дорогое.
- Сейчас поставлю капельницу, и можешь отдыхать. Уж потерпи.
Мама наградила тебя не самыми лучшими венами, - Джон пытается улыбаться, но у него скверно выходит — губы некрасиво кривятся, а глаза странно блестят.
Дин согласно мотает головой и покорно ждет, когда отец, с черт знает какого раза, попадает в слипшуюся вену.
- Папа? Дин? - доносится крик снизу, и оба Винчестера
вздрагивают.
- Сэм проснулся, - зачем-то поясняет Джон и, повернув голову
к двери, отвечает:
- Я у Дина. Подожди, скоро спущусь, - и уже на порядок тише,
только для старшего, с улыбкой добавляет: - Надо вас свести в одну комнату, иначе вы меня загоняете.
Но, как оказывается, Сэм сам решает эту проблему. В дверном проеме появляется нескладная долговязая фигура младшего Винчестера. В одних трусах и футболке, с толстой повязкой на бедре. Он мрачно смотрит на Дина, потом - на отца.
- Тебе не стоило подниматься. Швы могут разойтись, - говорит
Джон, прижимая к груди пакет с физраствором.
Сэм только дергает плечом и, сильно прихрамывая, идет к кровати. Садится с противоположной стороны, морщится, укладывая раненую ногу.
Дин краем глаза замечает, как Джон успевает незаметно для младшего бросить на пол, как раз туда, где кровавый след, футболку. И Дин благодарен ему за это.
- Что у тебя? - спрашивает Сэм. Он бледен, но настроен довольно решительно.
- Все тот же вендиго, - Дин с трудом сглатывает и думает, что не отказался бы еще от стакана воды. - И ты зря поднимался по лестнице.
- Ну, я все равно уже тут, - Сэм вздергивает еще больше
заострившийся нос. - Хреново выглядишь, чувак.
- Вы оба сейчас хороши, - Джон вручает младшему сыну пакет с жидкостью. - Держать сможешь? Я сгоняю за лекарствами и едой. Быстро.
- Может, мне сесть на тумбу, повыше? – Сэм бросает быстрый
взгляд на катетер, косо закрепленный лейкопластырем.
- Я укоротил систему. Так что нормально. Сиди. Сам-то как? -
Джон по-хозяйски провел ладонью по лбу сына.
- Жить буду, - уходя от прикосновения, дергает головой Сэм.
Джон несколько секунд смотрит на сыновей, кивает каким-то своим мыслям и стремительно выходит из комнаты.
- Вчера ты здорово держался, - хвалит брата Дин.
- Если ты про то, как меня отец зашивал, то я орал и матерился, - Сэм широко зевает и свободной рукой проводит по непослушным
волосам. - Это было пиздец, как больно.
- И папа не грозился вымыть тебе рот с мылом?
- Он сказал, что это все твое воспитание, поэтому мы оба целый месяц драим туалет. Каждый день. Грозился проверять, - Сэм даже не пытается выглядеть виноватым.
- Да я про охоту.
- Я понял, - Сэм замолкает, задумчиво поглаживая пальцами
кожу вокруг повязки на ноге. Его первая рана. Первая кровь. Первая боль. Откусывая сухие корочки с губ, Дин ждет, когда под окном взревет мотор Импалы. Повернув голову, говорит:
- Прости, Сэм, я не уследил.
Брат молчит, а Дин не решается поднять глаза. Пауза затягивается. И все же, первым не выдерживает младший. Сэм взрывается, словно чертова бомба в Хиросиме. Он даже подскакивает на кровати, от чего болью прошибает обоих.
- Серьезно? Что ты такое несешь, придурок! Думаешь, я не видел, как на тебя прыгнул вендиго? Как бы ты меня прикрыл? Подумай для разнообразия головой, а не жопой!
Дин смотрит на брата прямым тяжелым взглядом, и Сэм тут же
сдувается, словно воздушный шарик.
- Это не твоя вина, Дин, - продолжает говорить он гораздо тише, и в голосе его уже больше усталости, чем гнева. - И уж если кого мне винить, то только самого себя, - Сэм невесело фыркает. – Знаешь, иногда я бываю слишком самоуверенным.
- Упертым, - уточняет Дин. Про осла он молчит, Сэм ообразительный.
- Только ты отцу об этом не говори.
- Поверь, он знает, - Дин устало прикрывает глаза.Комната перестает раскачиваться, а шум в ушах заметно стихает. Только вот спать хочется все больше.
- Эй, старик, ты со мной? - беспокойно ерзает Сэм.
- Всегда, - тихо отвечает Дин и, наконец, проваливается в сон.
FIN.